арт от cato 
Небо под твоими ногами. J2, PG, AU. Посвящается
cato.
читать
Джаред и Дженсен - два одиночества под одним небом
(с)Amlara
Небо.
- Эй, ты как? Живой вообще? – Чад пытается растрясти Джареда, намертво приклеившегося к паркету из красного дерева. – Земля, приём, Земля!
- Я же не космонавтом стал, - отшучивается оживший Джаред. Если бы он не был пилотом, то у него сейчас обязательно задрожали бы руки.
- Всего лишь командиром. Тоже мне, - в голосе Чада проскальзывает зависть, но когда Джей пытается поймать её, она оказывается ловкой змеёй, способной идеально прятаться.
- Я не ожидал, правда. – Джаред не знает, за что он оправдывается, но чувствует в этом какую-то иррациональную необходимость.
- И с Морганом тебе просто нравилось тусить, ага. Проехали. – Чад глубоко вздыхает и, снова улыбаясь:
- Пойдём, напьёмся, а? Сан-Антонио тебя ещё не скоро увидит, так что надо уходить красиво.
Джаред соглашается, он всегда соглашается. Но душой он уже там, над ванкуверским небом, ослеплённый светом посадочных огней.
<><><>
Дженсен ненавидит такси. Желтый цвет - это зависть, печаль и тоска. Чёрный – смерть. Но его машина в Лос-Анджелесе, на стоянке для почётных клиентов Американ Эйрлайнс, и поэтому приходится пользоваться тем, что есть.
Последний день отпуска слишком радостное событие, да и за руль не надо, поэтому Дженсен позволяет себе выпить, в первый раз за столько времени, он не обращает внимания на косые взгляды матери и сестры. Они живут за его счёт, значит, не имеют права говорить ничего против. Дженсену нравится, что семья не пытается его наставить на путь истинный, а что они говорят за его спиной – не важно. Пусть там и остаётся, Дженсену это совсем не интересно.
Шум турбин самолёта – звуки лучше, чем стоны от оргазма. Даже стоя посреди ячменного поля, Дженсен чувствует их вибрацию внутри себя, фантомную, родную, единственно правильную. Из ощущения полёта его вырывает отец, мягко сообщающий, что такси уже у дома. Глаза Алана не выражают ничего, как будто сын уезжает не на очередные три года, а идёт в соседний магазин за хлебом. Дженсен мог бы ненавидеть себя и его за всё, но у него не получается. Он давно не испытывает к семье ничего, кроме безразличия. И только обязательства, навязанные штампом в паспорте «рождён в Техасе», не дают ему навсегда забыть эту пыльную дорогу к дому, детству, этим людям, почти чужим.
Тихо попрощавшись, Дженсен садится в такси, передёргиваясь от давящего жёлтого, поправляет идеально выглаженный пиджак и кивает улыбающейся Маккензи. Дженсену даже на секунду кажется, что в нём что-то зашевелилось, но то всего лишь плохо зафиксированное пассажирское сиденье.
Дженсен спокойно выдыхает только тогда, когда в самолёте загорается табло «пристегните ремни». Расстегнув на своей любимой, светло-синей рубашке верхнюю пуговицу, он откидывается на мягкую спинку гигантского кресла и вызывает стюардессу. Она работает только для него: в салоне для бизнес-класса всего двое пассажиров, Дженсен и какой-то старый урод в ковбойских сапогах, который захрапел, едва его необъемная задница коснулась обтянутого чёрной кожей кресла. Получив бокал шампанского и номер телефона на салфетке, Дженсен сам себе улыбается, а холодные капли со стенок бокала размывают чужую надежду, превращая цифры в не читаемые символы.
<><><>
Это странно ощущение – лететь вместе со всеми, в салоне, не беспокоясь и не кидая нервные взгляды на приборную панель. Джаред наслаждается этим, кажется, в последний раз. Он будет в Лос-Анджелесе уже через час, а в воскресенье его первый рейс в Ванкувер. Первый рейс в качестве командира экипажа. Первый международный полёт. Если бы предвкушение можно было бы потрогать, оно бы напоминало мелодичные шары баодинг, медитативное погружение в нирвану.
Люди вокруг слишком техасцы. Джаред не может сдержать улыбку, смотря на засыпающего соседа, надвинувшего на лоб ковбойскую шляпу. Стюардессы единственные, кто говорит без акцента, и Джаред ловит себя на мысли, что будет скучать по тому особому языку, на котором говорят все его друзья и знакомые.
У Джареда в руках карта Лос-Анджелеса. Ему говорили, что это город ангелов. Джаред верил раньше, но сейчас ему кажется, что на самом деле ЭлЭй – город запутанных улиц. Хотя он не отрицает, что эти два момента вполне способны уживаться между собой. Наверное, ангелам не надо находить путь от Лос Анджелес Интернейшнл до Четвёртой западной, на которой долбанное одностороннее движение. Половина карты уже умерла под слоем красных чернил – Джей задаётся целью отметить все места, которые он хочет посетить. Большинство – рестораны, кафешки, бары и забегаловки. И не то, чтобы Джаред помешан на еде, просто, если уж всё равно приходится отдавать ей какую-то часть своего времени, пусть оно будет хотя бы не в макдональдсе, с очередным гамбургером в руке. С выпивкой то же самое. Напиваться он всё равно будет, жизнь никто не отменял.
Когда самолёт садится, все, кроме Джареда, хлопают. Джаред же знает, что смог бы посадить лучше, думает, что даже Чад посадил бы самолёт мягче. Слишком грубое столкновение шасси с полосой, да и скорость не идеальна. Но как только пропитанный солью воздух влетает в салон, Джаред забывает вообще обо всём. А когда он стоит в ожидании багажа, то видит первого лос-анджелесского ангела, удаляющегося по полосе просачивающегося через стеклянную крышу света.
Земля.
Джаред просыпается ещё до рассвета, за тонкой стеной громко ругаются его латиноамериканские соседи. Просить их быть по сдержанней не получится, домоправитель ещё вчера, при въезде, намекнул, что эти люди скорее всего имеют непосредственное отношение к мафии. Джаред на самом деле не думает, что всё настолько серьёзно, потому что ну какие мафиози снимают квартиру, когда в этом городе основная масса населения живёт в собственных домах и виллах. Но рисковать всё же не стоит, поэтому Джей накрывает голову подушкой и пытается снова заснуть.
Потом он открывает глаза только поздним утром, когда звуки города не просто оглушают, а просачиваются под кожу и начинают жить там, строя города из не замолкающих сигнализации, брани и криков уличных торговцев. Когда Джей выбирал себе жильё, он только влюблёнными глазами смотрел на слово Бродвей, не представляя, что в ЭлЭй за всем скрывается один лишь пустой раздражающий шум.
Едва Джаред встаёт с кровати, он понимает, что хочет есть, дико хочет. А ему нельзя голодать, потому что завтра первый полёт и он не хочет опозорится, заставляя всех слушать симфонию, исполняемую его собственным желудком. Надев первую попавшуюся футболку и любимые дырявые джинсы, Джей притаскивает изголодавшегося себя в самый большой супермаркет и невидяще берёт с полок всё, что кажется более ли менее съедобным. Дома такой принцип совсем не работал, но здесь, где вокруг полки то с кошерной пищей, то трава для этих извращенцев-вегетарианцев, выбор того, что можно есть не опасаясь, походит на квест. Джаред вливается в него уже после третьей полки, и только вид желе с мясом снова заставляет его усомниться в том, на этой же самой планете ли он теперь живёт.
Дома соседи переходят на новый уровень отношений, Джаред слышит это ещё на пороге, пытаясь достать ключи и одновременно не уронить пакеты с едой. Они теперь бьют посуду, что, как думает Джаред, вполне может значить, что это любовь. А любовь должна жить под музыку кантри. Джаред врубает музыкальный центр на полную, и он первый, из-за кого местные мафиози замолкают. Под свои любимые ритмы он отжимается, качает пресс и снова отжимается, но уже с утяжелителями на руках.
Вечером, когда баталии за стеной сходят на нет, Джаред включает телевизор, открывает пиво о край стеклянного журнального столика, и наконец расслабляется. Слава богу, завтра первый полёт и не надо больше проводить время в одиночестве. А подружиться за рейс можно со всеми сразу, главное задаться целью.
<><><>
Дженсена будит его будильник. Назойливые трели звучат всего пару секунд, а потом умирают от тепла дженсеновой руки. Не теряя времени, которое стоит больше, чем изящное платье на Саре Джессике Паркер, Дженсен принимает душ, чистит зубы и, подумав, бреется. После он идеально складывает полотенца и ставит зубную щётку так, что медленно стекающие с неё капли не портят вытертую насухо поверхность мраморной раковины. Единственную слабость, которую Дженсен позволяет себе – разорвать полиэтиленовую упаковку с выглаженного пиджака. Но и её он складывает и относит на кухню, чтобы выбросить в специальное мусорное ведро. Пока не приехало такси, Дженсен ещё раз проверяет бумаги в кейсе, поправляет галстук и проезжается взглядом по своему отражению.
Работа это больше, чем жизнь. Дженсен поправляет на своём столе клавиатуру и после кофе, которое ему вот-вот должна принести пышногрудая секретарша, он начнёт работать, только после кофе, оттягивая своё попадание в рабочее рабство, которое продлится до самой ночи, когда все вокруг наконец удовлетворённо выдохнут, зная, что выпили из Дженсена все соки. Они пьют соки – Дженсен зарабатывает деньги. Это честно. Ведь прежде всего растёт его личный счёт в скромном швейцарском банке, потому что пышногрудые секретарши такие глупые. Глупее их только старые девы из бухгалтерии, уверенные что единственный и неповторимый Дженсен Эклз влюблён в них, и только запрет на отношения между сотрудниками служит преградой их высоким чувствам.
Когда все уходят на перерыв, Дженсен звонит своему поставщику и просит оформить свой стандартный заказ, ведь еды из-за отпуска дома нет, а опять ужинать в ресторане в одиночестве дико не хочется. Майкл только мычит что-то в трубку, но Дженсен знает, что ему достанутся лучшие овощи в городе, и мясо, которое жрёт Бред Питт, Майкл делает акцент на этом каждый раз, поэтому даже в мыслях Дженсен цитирует его.
У Дженсена есть только сегодня, ему и так пришлось выйти на работу в субботу. Джену надо успеть раскопать накопившиеся за две недели отпуска бумаги до отлёта в Ванкувер, потому что там снова придётся командовать этими ленивыми любителями кленового сиропа, снова объяснять им основы и на пальцах показывать принципы, без которых нет эффективной работы.
Предложив пришедшему Майку пива, Дженсен открывает свою банку и начинает раскладывать продукты по полкам. Майкл уже привык к этому странному ритуалу и, не обращая внимания, начинает рассказывать о том, что с ним случилось за прошедшее время. Можно подумать, что Дженсен не слушает и вообще забывает про присутствие в своём доме постороннего, но когда Майк ставит своё пиво на стол, Дженсен успевает подсунуть под банку картонную подставку с нарисованными на ней девицами в стиле пин-ап.
Сверкнув на прощание своей новоприобретённой лысиной, Майкл уходит, оставляя Дженсена наедине с самим собой, с открытым пивом и полным холодильником еды, от которой, честно говоря, его тошнит.
Небо.
День икс начинается с телефонного звонка. Всё семейство Джареда собралось на том конце провода и орёт в рубку «We are the champions». Джаред подумывает о том, чтобы рассказать им наконец за что он полюбил Queen, и музыка тут где-то на втором плане. Только им, потому что на флоте «Не спрашивай, не говори» работает почти так же, как и в армии. Но пока это всё мысли, и Джей подпевает, грустно улыбаясь самому себе. Он уже дико соскучился.
За формой Джаред заедет по пути, поэтому единственный значимый выбор, который ему приходится сделать – это какое надеть нижнее бельё. Ничего сложного. Перемеряв все свои боксеры, Джей понимает, что идеально подошли бы те, которые была на нём вчера. Осознание этого факта тяжелым грузом опускается на его плечи. Что делать, как быть, кто виноват? Вот вам и квинтэссенция самых важных вех в истории литературы.
Решив свою проблему с помощью великого метода слепого выбора, Джаред в тишине собирается. Он не думает, что ему нужно особо много вещей, только сменный комплект одежды и ноутбук с зарядным устройством.
Сварив кофе и вылив его в раковину после первого же глотка, Джаред действительно подумывает о том, чтобы не обойти стороной ванкуверский дьюти фри.
Уже стоя на пороге, Джаред поворачивается к смежной с соседней квартирой стене и кричит «конечно, босс, я не забыл вторую обойму». Потом только слышен тихий звук поворачивающегося в замке ключа.
<><><>
Дженсен встаёт, лениво потягиваясь. Сегодня будильнику не перепадёт любовной грубой ласки, поэтому он грустно и мучительно медленно отсчитывает время, на которое Дженсену откровенно наплевать. Кофе, мюсли, душ и снова кофе. Идеальное утро идеального дня. Вылет только вечером, а в прихожей уже стоит собранные пара сумок, так что все заботы были вчера и будут завтра. А сегодня только третья чашка кофе и весь Лос-Анджелес в распоряжении.
Разминаясь у лифта, Дженсен понимает, что его шатающиеся отношения со временем сыграли с ним злую шутку. И ему не важно, что у времени на самом деле та самая единственная любовь и оно всего лишь хочет, чтобы впервые за три года Дженсен смог бы наконец насладиться Лос-анджелесским рассветом.
Тихо пройдя мимо спящего консьержа, Дженсен выходит на улицу и неспеша переходит с шага на бег. Его окутывает Session от Linkin park и свежий, ещё не успевший пропитаться выхлопными газами воздух. Вокруг ни души, если не считать скрывающуюся за углом фигуру. Но и она кажется Дженсену фальшью, потому что такая идеальная фигура бывает у скульптур, изображающих греческих богов, а не у живущих на одних диетах и стероидах мужчин. Проследив за скрывающейся тенью, Дженсен натыкается взглядом на небо и останавливается. Он не замечает сбившегося дыхания, не обращает внимания на спазмы в правой ноге, его не хватает на это, потому что восходящее солнце, которое всё это время было за его спиной, сейчас бьёт в глаза, полностью выбивая все другие ощущения из тела.
Спустя минуту, Дженсен снова бежит, на этот раз не от кого-то, и это чертовски приятно.
<><><>
Перекинув лёгкую дорожную сумку через плечо, Джаред входит в аэропорт через главный вход. Он пока не знает здесь ничего, и ЛА Энтернейшнл напоминает ему непроходимые джунгли с множеством враждебно настроенных хищников. Сейчас представители других авиалиний смотрят на него, как на своего: кто знает, каким рейсом полетит этот парень с потерянным взглядом. Но как только Джаред наденет униформу Американ Эйрлайнс, вся иллюзия дружелюбности развеется. Взгляды из рассматривающих превратятся в лениво-ожидающие. В надежде, что именно этот пилот лажанёт так, что люди в спешке начнут искать возможность улететь рейсом другой авиакомпании. Это Америка, детка. Когда кто-то подыхает, мы жрём Биг Кахуну и, лениво стряхивая крошки, подползаем поближе к первому ряду. Поэтому Джаред рад что теперь он будет летать в Канаду, его иллюзий о дружелюбности этой нации никто не разбивал.
Знакомство с командой проходит в непонятной и совсем неуместной спешке. Чем больше рук пожмёшь за минуту – тем лучше. Джареду страшно, неловко, и вообще, но он не учитывает того факта, что едва он улыбнулся, все уже влюбились в него и заранее простили все встряски.
Когда непонятная девушка, которую приставили к Джареду в качестве его личного гида по тёмным закоулкам аэропорта, уходит, все выдыхают и разбредаются по углам. По комнате разносится аромат кофе и жидкости для снятия лака.
Второго пилота зовут Миша. Джаред тут же начинает у него спрашивать про русское желе с мясом, и вопрос дружбы с одним членом экипажа уже решён.
Ни одного стюарта. Это не грустно, наоборот. Чем больше девушек, тем меньше проблем, Джаред практически уверен в этой простой истине, которой его научил Джеффри, его великий сенсей.
<><><>
Адмиральский клуб* – лучшее, что могло случиться с бонусными системами всего мира. Дженсен растягивается на диване и заказывает себе виски. Два часа до рейса наедине с последней игрой Чикаго Буллс на гигантском телевизоре - ради этого стоило хранить верность своей авиакомпании.
*Admirals club – «Адмиральский клуб» был организован С. Р. Смитом, как маркетинговый ход компании, которая в то время стала называть свои самолёты «флагманскими кораблями», а значимых пассажиров «адмиралами». В число «адмиралов» входили многие знаменитости, политики и другие ВИП-персоны, а также некоторые лояльные к компании клиенты.Членство может быть также приобретено с помощью миль «AAdvantage» в случае накопленных к концу года 70 000 миль по программе.
<><><>
Во взлётах ничего сложного : тысячи часов полётов, сотни – в качестве второго пилота, и десятки раз Джаред поднимал Боинги в воздух сам, ориентируясь лишь на всегда сонные, но при этом поразительно сосредоточенные приказы диспетчера. Миша делает вид что не видит как нервничает Джаред, а может он и вправду не замечает, Джаред не уверен, потому что этот обаятельный человек кажется находится совсем не в этом мире. В каком-то своём пространстве, с которым реальность имеет только одну точку соприкосновения – самолёты.
Самое первое приветствие, разгон, взлёт – здравствуй механическая память, потому что в эмоциональном плане Джаред совершенно пуст, или переполнен, сложно сказать, но он делает всё идеально. Он приходит в себя только тогда, когда блондинка, Алона, кажется, предлагает им с Мишей воды и кофе.
<><><>
Дженсен слишком соскучился по самолётам, по дому, которыми они для него являлись. Поэтому едва болезненно бодрый для такого позднего полёта голос закончил их приветствовать, Дженсен пристегнул ремни и отрубился. Алона только накрыла его пледом, тихо шепча «с возвращением».
<><><>
Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Американ Эйрлайнс всегда рада видеть вас на борту наших самолётов.
Земля.
- Если эти отчёты не будут лежать на моём столе через три часа, я сокращу штат ровно на половину. Не думаю, что ваши места будут долго пустовать, - сказал Дженсен.
На самом деле у него нет оснований говорить такое, все вопросы о сокращении решаются не так, да и профсоюзы в Канаде намного топорнее, чем в Америке. Иногда Дженсену даже кажется, что каждый родившийся в Канаде проходит обряд кленовым листопадом, поклявшись хранить верность и быть честным. Доказать это он конечно не мог, но подозрения хмелём обвились вокруг его представлений о Канаде и цветут там, благоухая и одурманивая.
- Все бумаги будут у вас вовремя.
- Вовремя – это вчера, - отвечает Дженсен, встаёт и уходит.
Никто из этих червяков и не подозревает, каких трудов Дженсену стоит не наброситься на них и не устроить там техасскую резню бензопилой. Несколько глубоких вдохов и пальцы перестают дрожать. Дженсен вспоминает, что выдыхать нужно медленно, чтобы почувствовать как сердце начинает биться в привычном ритме.
- Бевин, - начинает совладавший с собой Дженсен, подойдя к столу секретаря, - поменяйте мне билет на более поздний рейс, мне сегодня придётся задержаться.
<><><>
- Джаред!
Миша подваливает к Джею со спины и обнимает его.
- К чёрту официальности, да? – смеётся Джаред. Он не против такого панибратства, хотя чувствуется, что оно всё же перешло какую-то разрешенную границу в отношениях командир-второй пилот.
- После вчерашнего, я могу называть тебя как угодно, - говорит Миша и подмигивает.
- Да что такого-то? Я даже до конца не досидел, ушёл, пока вы громили номер стюардесс.
Джаред говорит чистую правду. Едва невинные посиделки превратились в пьянку, он тихо попытался ретироваться с места событий. Он не против выпивки и развлечений, совсем нет, но завтра снова в небо, и не хочется быть похожим всего лишь на мешок с костьми.
Прошло уже два дня с тех пор, как их самолёт пытаются привести к жизни. Они с Мишей ничего не почувствовали, но техники упорно твердили что не выпустят этот Титаник в канадское небо.
- Ты не просто ушёл, а с Алоной! – в голосе Миши проскальзывает зависть.
- Да мы спать пошли!
- Знаем мы, как вы там спали, - Джаред не понимает этого движения бровями, или не хочет понимать.
- И почему такие мысли?
- Она весь день ходит, сияет и говорит, что у тебя волшебные руки, - довольно выдаёт Миша свой козырь.
- Я ей массаж делал. Представь, столько времени на каблуках, спина просто каменная становится.
- Массаж, говоришь?
- Да! – радостно восклицает Джаред и кивает головой, для пущего эффекта.
- Ну ты и зануда, - отвечает Миша. - Теперь ясно, почему такой молодой, а уже командир.
<><><>
- Как это вы не работаете? - Дженсен в мыслях представляет себе пляж, на котором проходит вечеринка моделей Playgirl. Все в одних плавках, Дженсен, дыши глубже. Всё хорошо.
- Из-за технических неполадок мы были вынуждены закрыть ваш зал ожидания. Но на стойке регистрации бизнес класса вам должны были выдать ваучеры…
- Мне не нужны ваши ваучеры, - перебивает Дженсен смазливую девчонку в вызывающем мини. Такое ощущение что форму для них покупали в ближайшем секс шопе. - Мне просто нужно тихое место, где я могу спокойно подождать начала посадки.
- Зал ожидания аэропорта…
- Вы называете это место тихим?
Даже стоя в отдалении от скамеек до них доносится гул. Разговоры, звонки мобильных, причмокивания и работа кофейной машины, выдающей сотню пластиковых стаканчиков с отвратительным кофе в час. Завершающим аккордом аэропортной непрекращающейся симфонии служит громкоговоритель, призывающий регистрироваться, перемещаться, бежать на посадку и не проносить в салоны колющие и режущие предметы.
- Извините, мистер, но я ничем не могу вам помочь.
- А мне хоть полагается компенсация в виде горсти успокоительного?
- Все ваучеры на стойке регистрации. Удачного полёта, - говорит девица и начинает демонстративно смотреть в сторону, показывая, что разговор окончен.
Дженсен, не имея альтернатив, садится на самое крайнее сиденье в последнем ряду, и он впервые жалеет, что не перенял он матери привычку везде таскать с собой антибактериальные салфетки.
<><><>
- Трейси, свет очей моих, скажи, что мы сегодня вылетаем.
Джаред начинает смотреть на вошедшую в номер женщину своим фирменным взглядом, полным мольбы, любви и нежности.
- Да, вылетаете. Кстати, Джей, твою сетку подкорректировали из-за этих технических накладок. Теперь будешь работать на этом рейсе. Мы всё согласовали.
- То есть я буду теперь с тобой всё время работать?
- Только если будут проблемы.
- У меня в сердце проблемы, подойди, послушай! Оно вот-вот не выдержит и взорвётся. Это всё от моей любви к тебе!
Трейси только смеётся. Когда она только начала работать с этой проблемой ей показались странными отношения между членами экипажа. Но вот спустя два дня, когда все из ванкуверского отдела АА безоглядно влюблены в Джареда, вопрос почему они такие странные отпадает сам собой.
<><><>
Дженсен сидит и рассматривает стюардесс. Поиграть в игру «со сколькими из сотни готов переспать» не с кем, поэтому Дженсен просто считает количество коротких юбок. За двадцать минут он насчитывает около пятидесяти и ему действительно становится грустно. Дженсен ловит себя на мысли что надо написать в АА чтобы они поменяли униформу, на эти брючные костюмы смотреть никакого кайфа.
В принципе Дженсен мог бы рассматривать и стюартов или там пилотов, но если первые обычно какие-то приторно-смазливые и смотреть на них никакого удовольствия, то вот вторые… Дженсена съедала такая зависть к этим уже не молодым мужчинам, что лучше бы для них вообще отдельный коридор выделили. Они постоянно в небе, постоянно чувствуют жизнь, риск, они поднимаются на вершину и только им подвластно опуститься вниз подобно птице. Сделав в подростковом возрасте совершенно сумасшедший выбор, который обычно выдавал глупых романтиков с головой, они навсегда привязали себя к небу и сбывшейся мечте, а Дженсен привязал себя к фьючерсам и опционам.
Засмотревшись на девушку, смутно напоминавшую Дженсену стюардессу, с которой он всегда летал в Ванкувер, Дженсен вдруг видит его. Мужчина кардинально отличается ото всех пилотов, которых Дженсен видел в своей жизни. На нём тот же тёмно синий костюм и небесно голубая рубашка, позади катится тот же фирменный чемодан от АА, да и весь вид, он такой типичный для пилотов: широкая походка, гордая осанка, чуть приподнятый подбородок, каменное лицо. Но Дженсен ловит себя на мысли, что знает, как этот человек улыбается. Не подозревает, нет и предположений, он просто знает. У него в голове нет чёткого образа, так что вариант с мимолётным знакомством можно смело отметать в сторону, да и про фотографическую память думать не стоит. Но Дженсен уверен, что когда этот парень улыбается, у него на щеках появляются ямочки, а глаза начинают походить на лисьи. И это ощущение какой-то близости с этим незнакомцем настолько выбивает его из себя, что Дженсен моргает только спустя пару минут, когда по громкой связи говорят его имя и просят пройти на посадку.
Небо.
На самом деле Джаред только подозревает, какое впечатление его внешность производит на людей. Он из тех красавчиков, которые утешают своих не столь удачливых друзей словами «внешность не главное». И это обычно лицемерие в чистом виде, но не для Джареда. Он правда не понимает как чья-то большая грудь будет помогать ему счастливо стариться. Поэтому Джареду обычно очень трудно реагировать на чужие взгляды вот так пытливо разгадывающие. Джареда пока не интересует, кто его так рассматривает, он просто чувствует это своей спиной, да и ему надо ставить новые проблемы по мере решения предыдущих, а не иначе.
Но тут его отвлекает Миша, которого озаряет очередная псевдогениальная идея. Джаред не очень понимает как можно завоевать мир с помощью хомячков, но из своих раздумий его вышвыривает моментально, за что Коллинзу стоит сказать огромное спасибо.
Закат в Ванкувере это нечто. Особенно когда его можно поймать на высоте и пройти с ним весь путь вместе. На секунду Джареду становится очень жаль, что его маршруты лежат в одном часовом поясе, что нельзя устроить гонки с закатом на выживание, но едва самолёт выравнивается, это уже не важно. Автопилот делает своё дело как всегда идеально, а пилотам только и остаётся что наслаждаться обществом какой-то безымянной ленивой стюардессы. Её конечно же уволят или переведут на внутренние линии, они с Мишей оба напишут рапорты, но пока можно наслаждаться вечером в обществе довольно глупой, но весьма очаровательной девушки.
Когда они приземляются, в Лос-Анджелесе уже ночь. Джаред бредёт на парковку в абсолютной тишине, только стук колёсиков фирменного чемодана об неровный асфальт позволяет думать что это не ад с раем вовсе, а земля. И Джареду опять кажется что на него смотрят, но он скидывает это ощущение словно перхоть с плеч и садится в машину.
<><><>
Это совсем нормально – проводить человека взглядом. Дженсен обычно через пару минут уже забывает на кого смотрел и переключается на задачи поважнее. Но вот прошло уже два часа, а воспоминания не подумали остаться там, на земле, они преследуют Дженсена и в небе, преодолев расстояние в десять тысяч метров. Хотя Дженсен врёт сам себе, это никакие не воспоминания, он слабо помнит что происходило. Да и внешность практически мгновенно заволакивает туманом, тут как всегда. В голове лишь сидит дурацкая улыбка, в лучах которой хочется греться как минимум до конца дней своих.
Пара бутылочек коньяка не спасают, что нервирует. Дженсен не баба какая-нибудь чтобы думать про улыбки. Да и вообще самолёты обычно не давали впадать в кому от раздумий. Спасал шум турбин и звон тележки с едой.
Справа к нему наклоняется стюардесса и что-то спрашивает. Дженсен только через пару мгновений соображает, что стоило бы избавиться от наушников или хотя бы сделать звук потише. Девушка предлагает какие-то блюда, а Дженсен впервые ловит себя на мысли что хочет услышать «рыба или мясо».
В аэропорту Дженсена встречает его помощник, которого толком и не разглядеть из-за кипы бумаг у него в руках. В машине ему удаётся сосредоточиться только тогда, когда они уезжают от аэропорта достаточно далеко, и в машине больше не пахнёт взлётной полосой.
Земля.
Лос-Анджелес живой. Джареду кажется что всё за три дня изменилось, и это действительно пугает. Такси не довозит Джареда два квартала, потому что водитель неожиданно решает бастовать. Поэтому Джаред находит свой дом только благодаря милой старушке в розовой балетной пачке с грязными серыми краями и частицами земли и травы, запутавшимися в сетчатой материи. Но старушка оказывается не только милой, но и похотливой. Дома Джареду приходится с ног до головы вытираться антибактериальными салфетками.
Этот город словно сошёл с ума. Он презирает все семейные ценности, это почти ощутимо. Никакой романтики, она вся остаётся на тоннах киноплёнки, никакого порно, оно тоже живёт в тёмных студиях, пропахших спермой и феромонами. Здесь все без чувств, роботы, которые играют свои роли. Джаред не верил никогда рассказам о фабрике грёз, они казались ему за гранью циничности, но всё оказалось даже хуже, а он и не погружался никуда, только летал вокруг и приземлялся на эти пропитанные настороженными взглядами земли.
Город ангелов напоминает Джареду большую камеру хранения. Так и есть, его ячейка находится на углу Бродвея и Четвёртой западной, а чтобы попасть в другие надо заручиться доверием или отмычкой. Но с доверием тут огромные проблемы. Проорав «Вот дерьмо, я забыл там лопату» и убедившись, что соседи услышали, Джаред ложится спать. Завтра у него снова рейс и это не может не радовать.
<><><>
На улицах Лос-Анджелеса полно психов. Они и делают этот город неповторимым. Дженсен выходит из машины и улыбается старухе в балетной пачке, которая сидит на бордюре, мёртвой хваткой вцепившись в свою тележку, честно угнанную из Уоллмарта. Он достаёт всю мелочь из карманов пиджака и кидает ей. Там наверняка больше десяти долларов, но Дженсен не особо беспокоится, он всё равно ненавидит наличные. Но он не слышит благодарности, вместо этого старуха притягивает его к себе и шепчет какой-то адрес, говоря, что там живёт его судьба. Дженсен не верит в судьбу, но он верит в то, что на нём сейчас вполне могут оказаться споры сибирской язвы. В такие моменты Дженсен рад, что любит бегать.
Дженсен знает, что антибактериальные салфетки помогают избавиться только от пятнадцати процентов микробов, поэтому он тащит своё тело в душ, выливает на себя половину флакона жидкого мыла и пытается себя убедить, что ему теперь ничего не грозит. Но на всякий пожарный он записывается на приём к дерматологу.
Небо.
В следующий раз Дженсен специально задерживается, чтобы была причина поменять билеты на более поздний рейс. Он неспеша приезжает в аэропорт и, говоря себе что ему понравилось наблюдать за стюардессами, садится в обычном зале ожидания. Сорок минут спустя Дженсен наконец видит то, ради чего на самом деле лишился виски, спортивного кабельного и мягкого дивана – пилот проходит мимо всего за пять секунд. Дженсен ненавидит себя за то, что он снова и снова прокручивает в голове взгляд мужчины. Волноваться о том, что он никогда не смотрел этому парню в глаза, Дженсен будет позже, у него на это есть три с половиной часа в самолёте.
Через неделю Дженсен уже знает, что мужчина повёрнут на тактильных ощущениях. Ещё один день спустя психолог прописывает ему антидепрессанты. Дженсен пробует их пить всего однажды, потому что оказывается что от них его разносит ещё сильнее.
А потом он узнаёт, что когда будет лететь из Ванкувера, ему наконец вручат платиновую карточку Американ Эйрлайнс. Пятнадцать миллионов киллометров в бонусах до этого накапливали только десять человек. Дженсен на самом деле не ставил себе такой цели, он всего лишь ленив и любит расплачиваться кредиткой.
<><><>
Джаред очень волнуется. Сегодня ему предстоит не только выполнять доведённую до автоматизма работу, но ещё и поздравлять какого-то задрота, накопившего сколько то там миллионов бонусных миль. Его бесит не факт, а то, что человек настолько богат и туп, что не пользуется своими привилегиями. Джаред уверен, что ему придётся общаться с каким-нибудь лысым жирным и разлагающимся на глазах толстосумом, который будет презрительно на него смотреть и снисходительно спрашивать про годовой заработок.
Джаред выписывается из номера заранее и, не переодеваясь, в штатском, идёт в аэропорт. Он садится в зале ожидания, откуда видна стойка регистрации бизнес класса, затягивается купленным молочным коктейлем и начинает оценивающе наблюдать. Регистрация на самом деле началась какое-то время назад, но уверенность Джареда в том, что эти богатенькие вечно опаздывают, непоколебима.
<><><>
Дженсен регистрируется ещё до того, как по громкой связи заканчивают объявлять номера стоек. Он сам себе не признаётся, но он нервничает. Уже три часа его голова забита всеми возможными вопросами, которые он бы хотел задать капитану. Они все кажутся глупыми, нелогичными и смешными, но Дженсен ничего с собой поделать не может.
Самый сильный шок Дженсен испытывает ещё на земле. Рядом с ним садится этот загадочный пилот, который как будто из снов. Мужчина выглядит совсем не таким значительным, каким казался каждый раз, когда проходил мимо Дженсена. Сейчас он в одной серой безразмерной футболке, каких-то потёртых джинсах и с молочным шейком в руке сидит и меланхолично рассматривает людей, спешащих в разные концы света. Дженсен не может решиться заговорить, и дело не в скромности или какой-то подобной чепухе, а в том, что он не знает, что будет делать дальше. Дженсену на самом деле нравится странное ощущение от каких-то незначительных фактов, и он совсем не хочет расставаться с ними, заменять их на реальность.
<><><> <><><>
- Дамы и господа, у нас особенное сообщение, – начинает по громкой связи говорить Алона, и Дженсен тут же начинает с интересом рассматривать свои ногти. Он не ожидал, что всё будет так. Он единственный раз в своей жизни хочет, чтобы момент был только его. - Мы пролетаем над Портлендом. Для большинства из вас это просто часть полёта, но для одного из пассажиров секунду назад позади остались пятнадцать миллионов километров.
Жалко что в самолёте нельзя взрывать хлопушки. Дженсен, наблюдая как к нему осторожно подходит Алона с двумя бокалами шампанского, думает, что раз такой позор накрыл его с головой, они могли бы оформить его и поэффектней.
- Мы поздравляем вас! – улыбается она, довольно искренне, и вокруг раздаются аплодисменты. Народу в салоне действительно нечего делать, они все поразворачивались в своих креслах и наблюдают.
Джаред слышит объявление, поправляет воротник и выходит из кабины в салон. Он не видит того, к кому идёт. Но вот уже час он знает, что женщину зовут Дженсен: Джаред любопытен, а именная карточка, которая в красивом небесно-голубом конверте лежит у него в кармане, разве что не обжигает. Джаред даже опешил сначала, он был уверен, что ему предстоит встреча с толстосумом, а не с человеком, у которого имя как у персонажа из книг про Правила Волшебника.
Вокруг слишком много любопытных, значит, удастся отвязаться побыстрее, что собственно больше плюс, чем минус. Надежд на то, что Дженсен окажется молоденькой симпатичной девушкой Джаред не питает, так что всё в порядке.
Когда Джареду протягивают бокал шампанского, он естественно отказывается. И слава богу, потому что сейчас он явно бы поперхнулся. Легко обняв Алону за талию, Джаред наконец может увидеть счастливого обладателя платиновой карты АА. Это, вопреки всякой логике имён, мужчина. Но Джаред знает, что Дженсеном его назвали не случайно. Мужчина был волшебным, этот факт как-то прочно обосновывается у Джареда в голове за те двадцать секунд, что он на автомате выдаёт придуманную с утра речь.
- … так что это вам, - заканчивает Джаред и выдыхает, протягивая Дженсену перевязанный красно-синей лентой конверт. Тот не спешит его брать, он рассматривает значок у Джареда на груди, и только когда Джаред отстёгивает его и протягивает Дженсену, тот берёт из его рук оба подарка.
Это очень странно, когда людям не нужны слова. Джаред любит тишину только в канун нового года, когда он про себя отсчитывает последние десять секунд уходящего года.
Руку Дженсена греет серебряный значок, хотя он и понимает, что такой кусочек металла не может греть по настоящему. Он осторожно убирает его в нагрудный карман и пододвигается к иллюминатору, на соседнее пустое кресло, давая Джареду возможность сесть ближе. Конверт он незаметно засовывает в боковое отделение сумки для ноутбука. Джаред не совсем понимает этот жест, но он уже не так уверен, что их разговор будет состоять из двух-трёх дежурных официальных фраз.
- Привет, - Джаред ловит себя на том, что улыбается. Его это немного пугает, потому что при всех чертах его характера просто так искренне улыбаться незнакомцам у него ещё не получалось.
- Привет, - почти незаметно смеётся Дженсен, и у его глаз появляются морщинки. Дженсен чувствует, что это происходит, что сознание устраивает дефрагментацию с заменой частей файлов. Но получается что бояться совсем нечего. Реальность оказывается ещё более странной и необъяснимо прекрасной. Дженсену хочется ударить себя по голове кирпичом, потому что это окутывающее ощущение комфорта совсем не должно так давать по мозгам.
- Ты всю жизнь провёл в небе? – в шутку спрашивает Джаред, радуясь отсутствию в английском местоимений для формальности, и затем тут же добавляет: - даже я столько не летал. Завидую.
- Нет на самом деле, - разворачивается к Джареду Дженсен, - мне кажется, что большинство моих километров это литры кофе и тонны стейков,- Дженсен усмехается, и он впервые смотрит Джареду в глаза. Из сознания вышвыривается ещё одно туманное нечто, а Джаред подвисает. И его пугает, что это не просто какой-то затык с усидчивостью, а именно глаза. Романтики нет конечно, просто глаза Дженсена оказываются цвета сверхновой.
Они промаргиваются только минуту спустя и не видят, что люди вокруг демонстративно занимаются какими-то своими несуществующими делами или вовсе делают вид что их заинтересовало кино с Чарли Чаплином.
Джаред улыбается, Дженсен улыбается в ответ.
Дженсен не улыбался так лет с тринадцати. После того, как его без веских на то причин побили в школьной раздевалке, Дженсен обычно не может выдать искреннюю улыбку. Это не проблема, да и психолог говорит, что они пришли уже этот этап и из него извлечён своеобразный урок, до этого долбанного дня не проблема. Дженсен не улыбается как идиот, нет, многие весельчаки бы сказали что это всего лишь намёк на улыбку, демонстрируя в качестве доказательства свои лыбы во все тридцать два, но для Дженсена и своей улыбки достаточно чтобы включить панику. Она и врубится на полную как только его нога коснётся последней ступеньки трапа, но пока можно не обращать на приближающиеся волны страха внимания. Не до них.
- Откуда ты? – Джаред вырывает Дженсена из лёгкой задумчивости.
- Отсюда, - честно отвечает Дженсен и смотрит через стекло иллюминатора.читать дальше<><><> <><><>
- Да на самом деле в этом ничего сложного, - Джаред в задумчивости теребит штанину, - и, честно говоря, я не помню и половины того, что нам пытались вбить в голову преподы.
Дженсен только усмехается. Скажи ему два часа назад, что он будет сидеть в кабине самолёта на месте второго пилота, он бы ни за что не поверил. Да сейчас не особо верит. Джаред запретил ему ко всему прикасаться, и проще было связать руки, потому что Дженсен еле сдерживается. Ему безумно хочется провести рукой по приборной панели, прикоснуться к штурвалу, до бесконечности теребить непонятные выключатели.
Это выходит случайно. Джаред идёт к стюардессам за водой и натыкается взглядом на спящего Дженсена. На обратном пути Джаред нечаянно опрокидывает на Дженсена стакан воды, и в качестве извинения отдаёт свою запасную рубашку и зовёт его в кабину пилота, предварительно выдворив оттуда Мишу. Тот не сопротивляется, ему как раз нужно время чтобы дорисовать пару страниц своего комикса про Человека-Обаму.
- Мне должно стать страшно?- Дженсен почти сошёл с ума от того, что на нём джаредова рубашка. Его речь слишком похожа на флирт. Но суть в том, что Дженсен совсем не умеет флиртовать. Улыбаться и укладывать в постель – да, танцевать ритуальные брачные танцы – определённо нет, но сейчас хочется делать именно это. Дженсену, кстати говоря, совсем не хочется ничего дальше, точнее он попросту не думает об этом.
- Нет, я хороший лётчик,- пожимает плечами Джаред. – Но не слишком зациклен на ботанстве. Тут просто дело не в подготовке, а в том, как ты чувствуешь самолёт.
- Звучит пошло,- усмехается Дженсен.
- Да знаю я, но я обычно в этом никому не признаюсь, - открыто улыбается Джаред. Он сидит повернувшись всем корпусом к Дженсену, и ему хочется ещё больше. Это какая-то особая сила притяжения, которая работает только на высоте в одиннадцать тысяч метров. Джаред успокаивает себя этим, стараясь не думать, что остальных членов экипажа и пассажиров отчего-то эта сила категорически игнорирует.
- А почему… ?
- Ты не кажешься мне человеком, который заявится в АА сообщить, что их пилот на самом деле считает, что полёт это секс.
- Ты считаешь полёт сексом? - удивляется Дженсен такой странной формулировке. Это как-то странно, что человек получает столько удовольствия от работы. И такого удовольствия. Не то чтобы Дженсен ходит в офис как на казнь. Нет. Ему нравится делать то, что он делает. В достаточной мере. Но всё он считает это работой, пусть и для трудоголика это немного странно, но да, для Дженсена это ничего кроме работы.
- Даже круче, - улыбается Джаред.
- То есть сейчас? О боже.
Джаред только ржёт.
<><><> <><><>
Джаред больно толкается локтём и Дженсен в очередной раз врезается плечом в нижний край раковины.
- Урод, осторожней.
- Да тут места вообще нет, - пыхтит Джаред, пытаясь хоть как-то согнуть свои гигантские ноги.
- Я заметил, - стараясь вообще не шевелиться, говорит Дженсен. - И зачем ты затащил меня сюда? Отдаёт дешевым дамским романом.
- Ты сам хотел поговорить, - насупившись, говорит Джаред, а Дженсен ненавидит себя за то, что не может оторвать взгляд.
- Тихо скоротать время полёта, а не пытаться выжить в туалете, - язвит Дженсен, но это скорее для себя, чтобы избавиться от навязчивого ощущения.
- Это несправедливо, - говорит Джаред, чувствуя как его тепло медленно согревает Дженсена.
- Почему же?
- Я из-за тебя работой рискую. А ты тут суку строишь.
- А что с работой? – игнорируя оскорбления. Они скорее кажутся дружеским толчом в плечо, чем ударом в спину.
- Думал, мне можно просто так сплавлять второго пилота ради болтовни с пассажирами? - искренне удивляется Джаред.
- Ну а вдруг, - говорит Дженсен и понимает, что он совсем об этом не задумывался. А ведь слова Джареда не лишены смысла.
- Нет.
- Прости.
- Ладно, проехали.
- Хорошо.
- Мне надо встать.
- Нет, - быстро говорит Дженсен.
- Что нет?
- Давай ещё посидим?
- У меня минут двадцать есть.
- Хорошо.
- Мы будем просто так сидеть?
- Да.
- Отлично.
<><><> <><><>
- Почему ты так ненавидишь свою семью? – Джаред сильнее закутывается в плед, чтобы не были видны его погоны и форменная рубашка.
- Я и не ненавижу на самом деле, - пожимает плечами Дженсен. Ему не хочется говорить об этом дальше. Джаред подловил его на слове и сейчас устраивает допрос с пристрастиями.
- Ты сказал, что лучше повесишься, чем поедешь к родственникам на Рождество.
- Ты спросил, я ответил.
- Пусть эта схема работает и дальше.
- Они чужие мне.
- Звучит как фильм ужасов.
- Джаред, хуже, - горько усмехается Дженсен и молчит. Но Джаред молчит в ответ, словно ждёт продолжения.
- Знаешь, я был из тех детей … - начинает через какое-то время Дженсен, – мне нравилось общество самого себя.
Джаред фыркает.
- Ну не смешно это. Я просто мог играть со своими солдатиками часами, никого не трогал, не орал, и что там ещё дети делают. В общем, на самом деле на таких детей же вроде молиться полагается. А мои решили, что я слишком унылый. Они мне так и сказали. Не смейся, - прерывается Дженсен чтобы толкнуть Джареда. Тот откровенно ржёт, даже не пытаясь из приличия быть поскромнее.
- Блин. Я просто представил это себе. Сидишь ты со своими зелёными глазищами в углу, никому не мешаешься, и подходит грозный такой мужик и громогласно говорит: «Ты уныл!» - Джаред снова начинает смеяться, на этот раз у него даже сводит живот.
- Урод.
- Я тебе нраааавлюсь.
- Я и не отрицал.
Земля.
«А да на чёрной скамье, да на скамье подсудимых…» - завывает Джаред, вставляя ключ в замок. Дверь поддаётся сразу и Джаред успевает шмыгнуть в квартиру прежде, чем соседи успевают выскочить на лестничную площадку.
Проходит уже месяц после его первой встречи с Дженсеном. Джаред как наркоман ждёт этих коротких разговоров в самолёте, и ему кажется, что неделя со среды до среды превращается в один длинный зал ожидания.
Это очень странно, когда рядом, хоть и мимолётно, появляется человек, который абсолютно твой. Джаред уже давно думает, что Дженсен только его, он не знает почему, да и глупо пытаться анализировать что происходит. И это вовсе не любовь с первого взгляда, хотя и она тоже, просто Джареду кажется, что он нашёл своему одиночеству вторую половину, такую же одинокую и небесную.
Около двери лежат конверты. День почты был вчера, и наверняка там одни счета, безумные счета. Джаред начинает подозревать, что Лос-Анджелес живой и оплаченные чеки это то, что его кормит. А кто посмеет не накормить западно-американское чудовище будет съеден, переварен и выброшен с отходами где-то в очередном городе-призраке. Но там оказывается письмо, от Сандры, девушки, которую Джаред оставил в Техасе уже давно, боже, как давно. Внутри лист, на котором собрались буквы, сотни букв, может быть даже тысячи. Они беспорядочно прыгают из слова в слово, и Джаред отвлекается, пытаясь поймать хотя бы одну из них. Вины Санды в этом нет, у неё красивый почерк, но Джареду до этого нет никакого дела. Он просто очень устаёт в последнее время.
<><><>
Дженсен совсем просто приходит к пониманию того, что он сошёл с ума. Причём дату когда его шарики укатились в неизвестном даже для роликов направлении можно назвать с точностью до километра. На работе секретарь решает, что Дженсену пересадили сердце, она ему конечно не говорит этого, но Дженсен привык знать всё, что говорят про него даже в курилках и туалетах.
Это довольно просто объяснить. Дженсен решает, что у него кислородный передоз из-за всех этих полётов, и помочь может только барокамера. Если честно, Дженсен не особо представляет себе что такое барокамера, но штука с таким названием обязана ему помочь.
Небо.
- Дже-е-енсен, - тянет Джаред, развалившись в откинутом кресле бизнес-класса.
- Джа-а-аред, - вторит ему Дженсен, точно так же гипнотизируя потолок над их головами.
- Я не хочу вставать, - говорит Джаред и накрывает Дженсена кусом своего пледа.
- Не вставай, - пододвигается ближе Дженсен. Он чувствует запах джаредовой туалетной воды, как она испаряется с его горячей кожи.
- Мне надо, - даже не думая шевелиться, говорит Джаред.
- У тебя ещё есть минут пятнадцать.
- Но я так устал.
- Чувак, ты вообще спишь когда-нибудь?
- Сейчас? – спрашивает Джаред, и Дженсен замечает, что его глаза уже закрыты.
- А если нормально?
- Редко выпадает, – Джаред поворачивает голову к Дженсену и они встречаются взглядами. Они оба готовы поклясться, что где-то в конце салона стоит Дамблдор, и он по очереди отключает всё вокруг: сначала звуки – становится невероятно тихо, только привычное гудение турбин, но оно тоже как на заднем плане, - потом люди – они просто исчезают, - а затем и всё остальное, что вне поля зрения.
- На что ты там копишь?
- А может, я просто люблю покутить? – отчего-то очень умиротворённо улыбается Джаред. И Дженсен чувствует, как замирает его сердце.
- Ты бы не успевал.
- Я бы не был настолько в этом уверен, - Джаред как-то не особо сейчас следит за тем, что говорит. Ему хватает и того, что есть без слов.
- Алкаш.
- Этот алкаш охуенно сажает самолёты, - смеётся Джаред, толкая Дженсена коленом. Дженсен пытается ответить, но он нечаянно наваливается на Джареда и утыкается ему носом практически в подбородок.
- Хоть что-то в тебе есть хорошее, - говорит Дженсен, красиво выйдя из ситуации. Ну ему так кажется. Он ложится головой Джареду на плечо и делает вид, что храпит.
- Урод.
- Придурок.
- Джаред?
- М?
- Так зачем столько работаешь?
- Я боюсь быть один.
Земля.
- Трейси! – Джаред не верит своим глазам. Он так соскучился по ней.
- Джаред, привет.
- Какая крутая неожиданность! Или наш драндулет опять привередничает?
- Нет, всё в порядке. Но это запланировано. Я знала, что ты здесь будешь.
- Коварный план?
- Чувак, - говорит Трейси, а Джаред опять начинает веселиться, ну потому что какой ещё работник АА будет называть пилота чуваком? – помнишь, ты говорил о своём городе мечты?
- Конечно помню, - улыбается Джаред.
- Так вот, я тут поговорила кое с кем, и если сегодня их всё в тебе устроит, то мы тебя перенаправим. И разгрузишься хоть чуток, платить больше будут, окна тоже расширят.
- То есть это так теперь делается?- Джаред не понимает, что происходит. Так вообще не бывает. Это вроде как главные авиалинии страны, а не смотрины для старлеток.
- О тебе очень хорошие отзывы, - улыбается Трейси, - и я не последний человек в компании.
- Спасибо, - грустно говорит Джаред, чувствуя как петля у него на шее, та самая петля которую ему повесил Морган когда перевёл его в ЭлЭй, затягивается так туго, что скоро он не сможет дышать.
- Ну вот и отлично, - говорит Трейси и уходит, не замечает вмиг потускневшего Джареда, который продолжает шептать: - так это не делается.
<><><>
На работе все вдруг замолкают. По коридору идёт мистер Эклз. Это Нью-Йорк, крошка, здесь надо уметь начинать бояться в нужный момент. Последний раз Дженсен появлялся в этих офисах пару лет назад, он был юнцом и у него тряслись поджилки так же, как сейчас и у этих молоденьких работников месяца, по которым Макдональдс плачет. Дженсену не нравится, что его переводят в Нью-Йорк, очень не нравится. Но босс предлагает такие деньги, что отказываться от предложения жить как на золотом унитазе было бы самой большой глупостью в его жизни.
Дженсен обожает Нью-Йорк уже выходя из Кеннеди, и от этой мысли его тошнит.
<><><> <><><>
Дженсен встречает Джареда ещё в аэропорту. Тот как всегда выглядит словно спустившийся на землю бог, и Дженсен не может оторваться взгляд.
- Привет, - вытягивая ногу в проход, останавливает его Дженсен.
- И тебе здравствуй,- язвит Джаред, пытаясь перекатить чемодан через ногу Дженсена. Единственное, о чём он сейчас мечтает – взять Дженсена и засунуть к себе в карман. И никогда не выпускать оттуда. Совсем никогда.
- Ты сегодня?
- Как всегда, да, - вместо своего коварного плана с грустью говорит Джаред, понимая, что это всё конец на самом деле. Но Дженсен воспринимает грусть в глазах Джареда как тоску по авантюрам, и поэтому не говорит ничего в ответ.
Небо.
-Алона? – Дженсен смотрит на стюардессу непонимающим взглядом. Они уже набрали высоту, а от Джареда по-прежнему ничего не слышно.
Она лишь пожимает плечами.
- Что-то случилось, и мы все умрём?
Дженсен говорит это слишком громко, и парочка людей начинает истерично копошиться.
– Всё в порядке, - успокаивает пассажиров стюардесса, - а тебе стоит истерить потише, – шепчет она Дженсену.
- Так что?
- Мы узнали, что на борту проверка, болван. Если он рыпнется, будет перевозить коз на кукурузнике. И это в лучшем случае, - выдала Алона, тут же довольно громко добавляя: - что-нибудь ещё желаете, сэр?
В следующий проход Алона всунула ему в руку салфетку с Лос-Анджелесовским номером Джареда.
Когда Дженсен последний раз летит из Ванкувера, то самолётом управляет уже не Джаред.
<><><>
Дженсен так и не решается позвонить по этому телефону. Если бы Джаред захотел, он бы сам ему его дал. А так в Дженсене слишком много гордости. Хотя ему проще называть это так, чем страхом. Дженсен уверяет себя, что у Джареда новый полётный друг и ему уже совсем нечего предложить, ему так проще, чем думать что он виноват во всём на свете и Джаред действительно возит коз.
Он думает о Джареде даже тогда, когда просит купить помощника затычки для ушей. С недавних пор его раздражает шум турбин, дрязг тележек у стюардесс и прочие звуки, которые неотъемлемая часть полётов.
Это огромная проблема - невозможность выговориться. Дженсен снова и снова прокручивает диалоги с Джаредом у себя в голове, и так и не находит разгадку. Про своего психоаналитика Дженсен забыл уже давно, ему хватало Джареда и его невероятной возможности разложить по двум полочкам все хитросплетённые клубки дженсеновых эмоций и событий. Джареду хватало слова, прикосновения, жеста - и всё начинало распутываться.
Дженсен впервые с поездки домой звонит родителям. Он даже пытается поговорить с отцом. И хоть ничего путного из этого не выходит, Дженсен знает, что первый камень из Китайской стены между ними он вынул.
<><><>
Джаред ненавидит себя за то, что он влюбляется в Нью-Йорк как только шасси касаются посадочной полосы Кеннеди. Его прямо трясёт от неадекватной тяги к этому городу. Каждая прогулка по настоящему Бродвею приносит такое удовольствие, что потом так и тянет достать большую русскую расписную ложку и вычерпать его из головы. И сейчас он готов себя убить за то, что у него от предвкушения очередного полёта в этот город мечты сердце готово вырваться из груди.
Джаред ненавидит себя за то, что увидев что-либо, первая его мысль: «что бы сказал Дженсен, как бы он проворчал, а вот на это месте он бы меня обязательно толкнул».
<><><> <><><>
- … экипаж во главе с пилотом Джаредом Падалеки…
Дженсен сначала решает, что у него поехала крыша. Доски там уже давно рассохлись, так что это не неожиданность. Но потом Джаред со своей грациозной походой пролетает через салон бизнес-класса, и Дженсен понимает, что ему не послышалось.
На обратном пути уже Дженсен опрокидывает стакан на рубашку Джареда. Тот сначала даже не понимает, что происходит, а потом он тянет Дженсена на себя и обнимает, утыкаясь носом ему в шею и не обращая внимания на странные взгляды со стороны. Он никогда не обращал внимания на них.
Джаред не может справиться со своим дыханием, он мокро обжигает Дженсену шею, но они оба совершенно уверены что так и надо.
Спустя минуту Дженсен находит в себе силы оторваться от Джареда, но он всё равно оставляет ладонь у него чуть выше талии, чтобы чувствовать реальность под своими пальцами.
- Ты здесь, да? Тебя перевели сюда? Не возить коз на кукурузнике?
- Какие козы, ты что? – смеётся Джаред, и мир встаёт на своё место. Турбины снова приятно шумят, разнося по салону едва заметное вибрирование.
- Никакие, - совершенно пьяно улыбается Дженсен, а Джаред не может сдержаться и снова обнимает Дженсена, касаясь губами кусочка кожи между воротником рубашки и линией роста волос.
<><><> <><><> <><><>
Дженсен стучит кулаком в дверь Джареда и, пока тот сонный добирается до замков, громко говорит:
-Открой уже, мне нужно узнать, как отстирывать кровь, вопрос жизни и смерти!
Небо. У них впереди одно небо. The End.
@темы:
JensenJared,
fanfiction
-
-
12.04.2010 в 21:47потрясающе
повествование будет вестись от лицо и Джареда и Дженсена? Круто =))))
Мне очень-очень нравится
-
-
12.04.2010 в 21:52Мне нравиться начало! и про ангела
-
-
12.04.2010 в 21:53АААААААААА
охренеть )))
я хочу еще ))
-
-
12.04.2010 в 21:58-
-
12.04.2010 в 22:07убегаю от идеи дженсеноцентричного фика как могу, так что да, будет с двух сторон. Ну за исключением совместных сцен )
Amlara
ну он же ангел. Как иначе то?
Nightmare___
Като пусть баннер рисует, потом будет ещё! )) *продолжает шантаж*
priya
надо уходить на самом деле от образов Дженсена-мученника и Джареда долбоёба. Пытаюсь себя перестроить.
-
-
12.04.2010 в 22:10Не говоря уже о том, что летчики это настолько кинковый образ, что мамо
-
-
12.04.2010 в 22:12с двух сторон это замечательно
-
-
12.04.2010 в 22:14про форму лётного состава не знаю, но вот стюардессы!
самая известная фото рекламной компании American Airlines
-
-
12.04.2010 в 22:14ну он же ангел. Как иначе то?
ыыы! никак! никак иначе!!!
ангелы, правда, тоже разные бывают ,но пусть уже Джаред сам с оперением ангелочка разбирается
-
-
12.04.2010 в 22:15конечно разные. Крипке их сдал с потрохами. Но Джаред же не в курсе вообще.
-
-
12.04.2010 в 22:16Dana Shulps Лав лав лав!!!!!
-
-
12.04.2010 в 22:16наивный зеленый двухметровый молодняк
-
-
12.04.2010 в 22:19да не говори. Но у него всё впереди. Ванкуверское небо полно неожиданностей.
Осенняя ночь
белая рубашка, сине-красный полосатый галстук, тёмно-синий приталенный пиджак и значок на левом кармане
-
-
12.04.2010 в 22:26graphics8.nytimes.com/images/2008/09/26/sports/...
-
-
12.04.2010 в 22:28какой он не симпатичный совсем ) не порядок. Надо ему фотошопом пузо отсосать и вытянуть, чтобы рост был нормальный! Только потом голову Джареда )
-
-
12.04.2010 в 22:29-
-
12.04.2010 в 22:31я уже заметила. Поэтому буду пускать слюни на стюардессу до времён эмансипации
-
-
12.04.2010 в 22:31вот это меня больше
возбуждаетвдохновляет :-))-
-
12.04.2010 в 22:32одадетка!
-
-
12.04.2010 в 22:35-
-
12.04.2010 в 22:37обоже! женщина! Я уже официально люблю тебя! Это то, что я ищу уже битый час!
-
-
12.04.2010 в 22:39Я гуру гугла и маньяк закладок просто
Но все равно чертовски приятно
-
-
12.04.2010 в 22:43У меня нет цензурных слов. Зато слишком много эмоций.
Ты же моя радость!
Какие акценты. Какие парни!
Моя вся в любви.
-
-
12.04.2010 в 22:49я нашла видео! ) обоснуууууй
читать дальше
-
-
12.04.2010 в 22:52чёрт, не то вставилось.
читать дальше
-
-
12.04.2010 в 22:53-
-
12.04.2010 в 22:55аыы! Тебе понравилось! )))))
-
-
12.04.2010 в 23:00белая рубашка, сине-красный полосатый галстук, тёмно-синий приталенный пиджак и значок на левом кармане
Что за авиалинии?
-
-
12.04.2010 в 23:01авиалинии American Airlines.
с фотками не знаю ( вот видео с пилотом:
-
-
12.04.2010 в 23:09видит первого лос-анджелесского ангела, удаляющегося по полосе просачивающегося через стеклянную крышу света.
Если бы предвкушение можно было бы потрогать, оно бы напоминало мелодичные шары баодинг, медитативное погружение в нирвану.
очень понравилось сравнение
дрочу на Джареда в форме и Дженсена с шампанским и жду, что будет дальше )))